27.04.2011 17:48
комментариев 0
0
0
Спустя двадцать пять лет после аварии на Чернобыльской АЭС с сожалением приходится констатировать, что уроки той катастрофы усвоены еще не до конца. И дело даже не в том, что сегодня пострадавшей оказалась одна из самых технологически развитых стран мира – Япония. Проблема носит универсальный характер. Авария на АЭС «Фукусима-I» показала: каждая страна имеет право на суверенное развитие ядерной отрасли, право решать, на основе каких технологий, по какому пути будет развиваться национальная ядерная энергетика. Но обеспечение безопасности должно строиться на базе унифицированных международных стандартов и критериев, обобщения мирового опыта и под международным контролем. Точно так же, как и пути выхода из кризисной ситуации более эффективно искать совместными усилиями.
26 апреля 20110 года, в 25-ю годовщину аварии на Чернобыльской АЭС в Москве прошел видео-мост с участием авторитетных экспертов атомной отрасли России: заместителя генерального директора - директора по научно-технической политике концерна «Росэнергоатом» Владимира Асмолова, который участвовал в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, и директора ИБРАЭ РАН Леонида Большова. Диалог на тему последствий и уроков чернобыльской аварии поддержали украинские коллеги: директор Института геохимии окружающей среды Украины, академик Эмлен Соботович и директор Института ядерных исследований НАН Украины Иван Вишневский.
Всем участникам видео-моста был задан вопрос: какие уроки атомная отрасль извлекла из аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году? По мнению В. Асмолова, самым главным выводом стала необходимость внедрения принципа глубокой эшелонированной защиты, а основные принципы безопасности атомной станции стали включать в себя моделирование всех этапов аварии. «Сначала в проекте надо показать, что вероятность аварии очень низка, потом нужно забыть все и смоделировать эту аварию, посмотреть, как она развивается, как работают барьеры безопасности, которые должны удержать всю опасность внутри реакторной установки», - пояснил В. Асмолов.
Сегодня специалисты пытаются понять, почему произошла авария на АЭС «Фукусима»? По мнению В. Асмолова, ответ «очень прост». «Нашлись люди и страны, которые перестали через двадцать пять лет следовать основным принципам, - сказал он. - К сожалению, они оставили в своей практике и сознании только один принцип: сделать проект наиболее безопасным и не готовиться к развитию аварии и управлению этой аварией». Кроме того, отметил В. Асмолов, одной из главных ошибок эксплуатирующей компании «Tokyo Electric Power Co.» стала неспособность своевременно предоставлять информацию. «Оператор японской АЭС в течение трех недель не предоставлял никакой информации, а наши попытки поделиться знаниями и опытом, которые нам дал Чернобыль, не привели к успеху», - сказал В. Асмолов.
Данный тезис разделяет и Л. Большов. По его мнению, отсутствие своевременного и грамотного информирования населения стало «первопричиной дополнительных смертей» [не от лучевой болезни], которые имели место после аварии на Чернобыльской АЭС. «Страх, который был у человека, в том числе из-за «чернобыльского закона» 1991 года, поставил его в очень сложное положение, - пояснил Л. Большов, добавив, что это привело к увеличению количества соматических заболеваний. «В этом плане готовность должна быть многоплановой, нужно заранее готовиться к тому, чтобы в кризисный момент действовать адекватно, не дать разгуляться страстям, уметь взаимодействовать с населением», - подчеркнул он.
Директор Института геохимии окружающей среды, академик Эмлен Соботович высказал мнение о том, что при ликвидации последствий чернобыльской аварии «много работы было сделано напрасно». Эксперт привел пример строительства города Славутич, на которое было потрачено около 490 млн. рублей, в то время как на работы по дезактивации территорий вокруг площадки Чернобыльской АЭС с привлечением солдат Советской Армии было потрачено 500 млн. рублей. «Советские войска, в основном, занимались дезактивацией деревень, из которых уже были выселены люди, - отметил он. – Лучше бы на эти деньги построили такой же новый город в другом месте». По мнению Э. Соботовича, единственно правильными и необходимыми мероприятиями было строительство «саркофага» и специальных бетонных заводов на площадке станции. «Ничего, кроме «Укрытия», делать не надо было, не нужно было терять людей напрасно, - подчеркнул он. - Отсюда у нас было 600 тыс. ликвидаторов, 300 тыс. из которых граждане Украины».
В то же время, по мнению И. Вишневского, говорить о бесполезности определенных мер при ликвидации аварии не совсем верно. «В первые три дня наши сотрудники с другие специалисты установили, что быстрых нейтронов в здании реактора четвертого блока нет, - сказал он. – Это означало, что цепной реакции нет, просто горит графит, а это был важный факт, который определял дальнейшие действия». Кроме того, по словам И. Вишневского, нельзя было избежать и дезактивации транспорта, использующегося при ликвидации последствий чернобыльской аварии.
Говоря о медицинских аспектах аварии на Чернобыльской АЭС, Л. Большов подчеркнул, что воздействие на здоровье людей во многом было переоценено. «Если говорить о медицинских последствиях этой аварии, то они не столь велики, как иногда об этом думают люди, которые не посвящены в эту тему, - сказал Л. Большов. – Всего было зафиксировано 134 случая лучевой болезни у ликвидаторов, из которых 28 человек погибли в первые месяцы, а остальные были вылечены». Он напомнил об аварии в индийском Бхопале на химическом заводе «Union Carbide» 1984 года, повлекшей смерть не менее 18 тысяч человек, из которых 3 тысячи человек погибли непосредственно в день трагедии, и 15 тысяч — в последующие годы.
Между тем, по словам Л. Большова, большое влияние на оценку последствий аварии на ЧАЭС оказал и закон 1991 года, в результате которого 2 млн. человек оказались в статусе пострадавших. «На не очень сильно загрязненных территориях люди были объявлены пострадавшими, а территории загрязненными, хотя за все это время медицинских последствий проживания на этих территориях не замечено, - пояснил Л. Большов. - Безусловно, это сказалось на восприятии этой аварии в нашей памяти в понимании этой аварии во всем мире».
Сравнивания чернобыльскую аварию и аварию на АЭС «Фукусима-I» в Японии, В. Асмолов представил тезис о том, что тоталитарный режим, существовавший в СССР в период ликвидации аварии на ЧАЭС, «помог при управлении всеми процессами». «Чернобыль как опасность объединил людей, центростремительные силы были превалирующими, в Японии же все наоборот - абсолютно аморфная система стратегического управления, - отметил российский эксперт. - Когда нужно выиграть войну или ликвидировать такую аварию, режим должен быть «супертоталитарным», хотя бы с точки зрения управления этими процессами».
Мнение В. Асмолова поддержал И. Вишневский, который заявил, что в условиях такой аварии, как на Чернобыльской АЭС, только сильная централизация власти дала осуществить необходимые действия в короткие сроки.
В завершение дискуссии В. Асмолов отметил необходимость включения международных базисных норм по ядерной безопасности, которые носят рекомендательный характер, в национальные нормы всех стран. «Сегодня вся беда не в базисе, а в надстройке, которой является система контроля над выполнением этих норм, система отслеживания новых проектов в ядерной сфере, - отметил он. – Сегодня в отрасли должен существовать механизм, который бы не допускал пренебрежения главными базисными принципами».
26 апреля 20110 года, в 25-ю годовщину аварии на Чернобыльской АЭС в Москве прошел видео-мост с участием авторитетных экспертов атомной отрасли России: заместителя генерального директора - директора по научно-технической политике концерна «Росэнергоатом» Владимира Асмолова, который участвовал в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, и директора ИБРАЭ РАН Леонида Большова. Диалог на тему последствий и уроков чернобыльской аварии поддержали украинские коллеги: директор Института геохимии окружающей среды Украины, академик Эмлен Соботович и директор Института ядерных исследований НАН Украины Иван Вишневский.
Всем участникам видео-моста был задан вопрос: какие уроки атомная отрасль извлекла из аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году? По мнению В. Асмолова, самым главным выводом стала необходимость внедрения принципа глубокой эшелонированной защиты, а основные принципы безопасности атомной станции стали включать в себя моделирование всех этапов аварии. «Сначала в проекте надо показать, что вероятность аварии очень низка, потом нужно забыть все и смоделировать эту аварию, посмотреть, как она развивается, как работают барьеры безопасности, которые должны удержать всю опасность внутри реакторной установки», - пояснил В. Асмолов.
Сегодня специалисты пытаются понять, почему произошла авария на АЭС «Фукусима»? По мнению В. Асмолова, ответ «очень прост». «Нашлись люди и страны, которые перестали через двадцать пять лет следовать основным принципам, - сказал он. - К сожалению, они оставили в своей практике и сознании только один принцип: сделать проект наиболее безопасным и не готовиться к развитию аварии и управлению этой аварией». Кроме того, отметил В. Асмолов, одной из главных ошибок эксплуатирующей компании «Tokyo Electric Power Co.» стала неспособность своевременно предоставлять информацию. «Оператор японской АЭС в течение трех недель не предоставлял никакой информации, а наши попытки поделиться знаниями и опытом, которые нам дал Чернобыль, не привели к успеху», - сказал В. Асмолов.
Данный тезис разделяет и Л. Большов. По его мнению, отсутствие своевременного и грамотного информирования населения стало «первопричиной дополнительных смертей» [не от лучевой болезни], которые имели место после аварии на Чернобыльской АЭС. «Страх, который был у человека, в том числе из-за «чернобыльского закона» 1991 года, поставил его в очень сложное положение, - пояснил Л. Большов, добавив, что это привело к увеличению количества соматических заболеваний. «В этом плане готовность должна быть многоплановой, нужно заранее готовиться к тому, чтобы в кризисный момент действовать адекватно, не дать разгуляться страстям, уметь взаимодействовать с населением», - подчеркнул он.
Директор Института геохимии окружающей среды, академик Эмлен Соботович высказал мнение о том, что при ликвидации последствий чернобыльской аварии «много работы было сделано напрасно». Эксперт привел пример строительства города Славутич, на которое было потрачено около 490 млн. рублей, в то время как на работы по дезактивации территорий вокруг площадки Чернобыльской АЭС с привлечением солдат Советской Армии было потрачено 500 млн. рублей. «Советские войска, в основном, занимались дезактивацией деревень, из которых уже были выселены люди, - отметил он. – Лучше бы на эти деньги построили такой же новый город в другом месте». По мнению Э. Соботовича, единственно правильными и необходимыми мероприятиями было строительство «саркофага» и специальных бетонных заводов на площадке станции. «Ничего, кроме «Укрытия», делать не надо было, не нужно было терять людей напрасно, - подчеркнул он. - Отсюда у нас было 600 тыс. ликвидаторов, 300 тыс. из которых граждане Украины».
В то же время, по мнению И. Вишневского, говорить о бесполезности определенных мер при ликвидации аварии не совсем верно. «В первые три дня наши сотрудники с другие специалисты установили, что быстрых нейтронов в здании реактора четвертого блока нет, - сказал он. – Это означало, что цепной реакции нет, просто горит графит, а это был важный факт, который определял дальнейшие действия». Кроме того, по словам И. Вишневского, нельзя было избежать и дезактивации транспорта, использующегося при ликвидации последствий чернобыльской аварии.
Говоря о медицинских аспектах аварии на Чернобыльской АЭС, Л. Большов подчеркнул, что воздействие на здоровье людей во многом было переоценено. «Если говорить о медицинских последствиях этой аварии, то они не столь велики, как иногда об этом думают люди, которые не посвящены в эту тему, - сказал Л. Большов. – Всего было зафиксировано 134 случая лучевой болезни у ликвидаторов, из которых 28 человек погибли в первые месяцы, а остальные были вылечены». Он напомнил об аварии в индийском Бхопале на химическом заводе «Union Carbide» 1984 года, повлекшей смерть не менее 18 тысяч человек, из которых 3 тысячи человек погибли непосредственно в день трагедии, и 15 тысяч — в последующие годы.
Между тем, по словам Л. Большова, большое влияние на оценку последствий аварии на ЧАЭС оказал и закон 1991 года, в результате которого 2 млн. человек оказались в статусе пострадавших. «На не очень сильно загрязненных территориях люди были объявлены пострадавшими, а территории загрязненными, хотя за все это время медицинских последствий проживания на этих территориях не замечено, - пояснил Л. Большов. - Безусловно, это сказалось на восприятии этой аварии в нашей памяти в понимании этой аварии во всем мире».
Сравнивания чернобыльскую аварию и аварию на АЭС «Фукусима-I» в Японии, В. Асмолов представил тезис о том, что тоталитарный режим, существовавший в СССР в период ликвидации аварии на ЧАЭС, «помог при управлении всеми процессами». «Чернобыль как опасность объединил людей, центростремительные силы были превалирующими, в Японии же все наоборот - абсолютно аморфная система стратегического управления, - отметил российский эксперт. - Когда нужно выиграть войну или ликвидировать такую аварию, режим должен быть «супертоталитарным», хотя бы с точки зрения управления этими процессами».
Мнение В. Асмолова поддержал И. Вишневский, который заявил, что в условиях такой аварии, как на Чернобыльской АЭС, только сильная централизация власти дала осуществить необходимые действия в короткие сроки.
В завершение дискуссии В. Асмолов отметил необходимость включения международных базисных норм по ядерной безопасности, которые носят рекомендательный характер, в национальные нормы всех стран. «Сегодня вся беда не в базисе, а в надстройке, которой является система контроля над выполнением этих норм, система отслеживания новых проектов в ядерной сфере, - отметил он. – Сегодня в отрасли должен существовать механизм, который бы не допускал пренебрежения главными базисными принципами».
Комментарии
Comments can be posted only by authorized users